Арнольд Шварценеггер:

[Futari-no-rakuen]

«На пенсию я не уйду»
08.07.2015
КиноПоиск
Во всем мире стартовал «Терминатор: Генезис», который, несмотря на несколько разочаровывающие американские сборы, грозит стать самым кассовым проектом в фильмографии Арнольда Шварценеггера. В честь выхода боевика мы поговорили с Железным Арни о мире будущего, страхе перед технологиями и вдохновляющей карьере.
Шварценеггер для своих 67 лет выглядит совсем неплохо при его довольно специфическом образе жизни, включающем тяжелые физические нагрузки, обилие сигар, виски и женщин. КиноПоиск встретился с актером в Лос-Анджелесе перед выходом на мировые экраны давно ожидаемого перезапуска франшизы о Терминаторе. На встречу мистер Шварценеггер пришел с псом Густавом, который сразу же лег к балконной двери, словно охраняя нас на 15-м этаже от неожиданного вторжения. Густав молчалив и строг, как его хозяин. Разве что без сигары.

— Густав, хороший мальчик…
— Привык давать с вами интервью?
— Это редкость. Просто он каким-то образом притаился на заднем сиденье, и я заметил его уже в пути. Ну, возможно, просто решил составить компанию.
— Чтобы быть уверенным, что журналист не съест вас живьем.
— Точно. (Смеется.) На самом деле ему просто нравится компания.
— Вчера я посмотрела фильм, и он удивительный. Особенно все эти сюжетные твисты. Это же что-то совсем новое для франшизы. Как вы к этому отнеслись?
— О, мне очень понравилась история. В свое время я четко дал понять: если меня когда-нибудь попросят снова стать частью «Терминатора», в основе должен быть интересный рассказ, а сценарий должен работать. Мы ведь не можем просто делать на экране одно и то же раз за разом. Когда два года спустя ко мне пришли с этой историей, я восхитился. Это была фантастическая работа, тщательно прописанная. Особенно мне понравилась эмоциональная составляющая. С экшнами же такая история: эмоции в них гораздо важнее, чем сюжетные сюрпризы. Ты постепенно сближаешься с персонажами, сопереживаешь им, уносишься вслед за ними в своеобразную эмоциональную поездку на американских горках. Наш фильм очень хорош именно в своей эмоциональной составляющей. Снимаясь в нем и заранее зная сюжет, на просмотре я все равно был поражен и тем, что удалось сделать при помощи спецэффектов (пересаженное лицо, моя битва с самим собой), и, конечно, эмоциональной силой этого фильма.
— За сценой поединка было действительно интересно наблюдать. Ваши реакции и ваш двойник просто невероятны. Как они это сделали?
— Это и правда удивительно. Когда мы снимали сцену, я ничего подобного и не предполагал. Сражался с совершенно незнакомым мне бодибилдером и постоянно думал: «Как же все это будет выглядеть с моей пересаженной головой?» Поймите меня правильно, он в потрясающей форме, но как можно сделать одно тело полностью неотличимым от другого? Безотносительно труда бодибилдеров тела у всех разные. А они это сделали. То же было и с другими сценами — в подземелье, в машине времени… Снимая их по маленькому кусочку, не очень представляешь, в какую мозаику они в итоге сложатся. А когда наконец видишь результат, он поражает.
— Всей этой мозаикой занимался Алан Тейлор. Как вам с ним работалось?
— Просто прекрасно. С самого начала, с нашей первой встречи. Он очень думающий человек и действительно хорош в координировании самых разных процессов — от визуальных и специальных эффектов до работы каскадеров, съемочных бригад и контроля актерского взаимодействия. Думаю, он настолько свыкся с рабочей рутиной «Игры престолов», ее масштабностью в смысле спецэффектов и обработки материала, что она стала его миром. Алан был очень спокоен, организован и отлично контролировал происходящее. При этом он активно работал со своими продюсерами, решавшими все возникающие проблемы. В общем, это, конечно, был пример отличной командной работы.
— О первом фильме часто говорят, что он был своеобразным отражением настроений холодной войны. Нынешний же подается как слепок современности, в частности страха многих перед новыми технологиями. Что вы думаете о таком восприятии картины?
— Думаю, так и есть. В 1984-м, когда вышел первый «Терминатор», он транслировал безумную научно-фантастическую идею всеобщего машинного контроля. Поглядите: сегодня мы в этой идее живем. Машинный разум повсюду, роботы все контролируют и далеко ушли от нас в скорости, эффективности и способности производить расчеты. Думаю, со всем, что стало реальностью в последние тридцать лет, единственным, чего мы еще не видели и, надеюсь, не увидим, остается самосознание машин, их способность поставить под вопрос существование человека и его право отдавать команды.
— Считается, что научная фантастика как жанр — это своеобразный способ приподнять завесу над грядущим, описать то, что случится. Но эти высокотехнологичные сцены заставляют поверить, что ты уже там, в будущем. Не считаете ли вы, что новый «Терминатор» — пророчество, которое само себя осуществляет?
— Об этом я и говорю. Но не думаю, что если мы будем аккуратны, то случится что-то ужасное. Главное, быть осторожными с технологиями. Ведь сегодня самые большие шаги в будущее, самые точно сформированные его картины происходят в области компьютерных технологий. Кремниевая долина движется в будущее такими скачками, что все остальные области человеческой деятельности в сравнении с ней просто ползут. Эта скорость намного выше, чем кто-либо мог предположить.
— Некоторые считают, что такое стремительное развитие несколько отупляет нас. Люди забывают, как правильно писать, считать без калькулятора…
— О, всегда найдутся люди, которые знают, как что правильно пишется. (Смеется.) По крайней мере очень на это надеюсь. Сам я не слишком хорош в правописании. Думаю, подобная автоматическая помощь обращена скорее к тем, кому нужно отвлечься от мелких деталей, чтобы работать над общей картиной. Это известный конфликт полушарий мозга, отделяющий подробную рациональную работу вроде математических расчетов и грамматики от творческих озарений. Кто-то с течением времени развивает одну сторону, кто-то — другую. А современные машины, компьютеры, телефоны, планшеты помогают нам преодолеть недостатки такого индивидуального развития, чтобы с комфортом общаться друг с другом. Автоматически исправить орфографию в письме, к примеру. Я-то не пользуюсь подобными программами, потому что до сих пор пишу от руки, так что мне никто не помогает. Зато некоторые люди потом читают от меня письма с ошибками. Но так тому и быть.
— А как насчет написания слова Genesis в названии фильма (Genisys) — это ведь нарочно так?
— Да. Если вы интересуетесь, стоял ли за этим какой-то замысел, я уверен, что он был. Вообще это игра слов. «Генезис», но при этом еще и с технологичным «sys». Это ведь название IT-компании.
— А как вы себя чувствуете в мире, полном этих техноигрушек?
— Я использую их, но не так хорошо, как мои дети.
— Боже, да, мой четырехлетний внук взломал пароль к моему планшету.
— Да, дети намного быстрее понимают, как все устроено. Это теперь их мир. Те, кто рос вместе с появлением новых технологий, видели, может быть, iPad. Сегодня, когда я дарю, к примеру, ребенку своего племянника iPad (а ему всего четыре года), он уже отлично им пользуется, играет в свои игры. Это удивительно, насколько комфортно дети чувствуют себя с технологиями. Я и близко не так хорош в обращении со своим планшетом.
— Но вам все еще нравятся ваши старые игрушки? Машины, к примеру? Мой муж любит работать руками, возиться с автомобилями. А какие игрушки у вас?
— Вот вам пример: когда я покупаю новый автомобиль, я часто меняю радио. Мне не нравятся современные аудиосистемы в машинах, те, где все на экране. Мне приходится концентрироваться на этих сложных меню, и я опасаюсь попасть в аварию. Так что я просто говорю: «Поставьте мне Blaupunkt сорокалетней давности». Я знаю, что левая рукоятка включает радио, а правая поможет мне найти мою музыку кантри и хиты 1950-х. Или переключиться на новости. И я могу делать все это, не отрывая взгляда от дороги. Некоторые примеры новых технологий вроде Snapchat прекрасны. Я могу отправиться в поездку по Европе и взять своих фанатов с собой. Позировать на фоне Эйфелевой башни, кататься на велосипеде и показывать им то, что вижу. Все эти возможности для коммуникации (электронная почта, FaceTime) — это прекрасно. Но с электронным радио нам не по пути.
— У вас внушительная фильмография, и большую ее часть даже сегодня составляют экшн-фильмы. Собираетесь ли вы вернуться к комедийным ролям? «Джуниор», «Правдивая ложь» — вы там совершенно восхитительны. Планируете что-то в таком духе?
— Спасибо. Да, прямо сейчас мы со студией Universal работаем над сиквелом «Близнецов», который называется «Тройняшки». Помимо прочего, участвует Эдди Мёрфи, так что должно выйти уморительно. Я давно пытался протолкнуть этот проект, и вдруг сейчас проснулся интерес. Однако я планирую комбинацию ролей. Будут фильмы о Конане-варваре, Терминаторе, драматические картины вроде «Мэгги», где не было ни экшна, ни комедийных элементов, а только драма.
— Иными словами, «актеры не уходят на пенсию»?
— Что бы ни случилось, на пенсию я не уйду. Я вообще никогда ни от чего не ухожу, потому что получаю удовольствие, делая то, что делаю.
— Вы несколько раз меняли профессию, даже сели в кресло политика, а теперь снова вернулись к актерскому ремеслу… Было ли вам комфортно во всех этих переменах? Вы ведь уникальный человек, витки вашего карьерного пути впечатляют.
— Всю свою жизнь я очень старался быть уникальным. Когда слышу такие слова, думаю про себя: «Слава Богу, кто-то это ценит». (Смеется.) Думаю, дело в широте моих интересов. Когда я занимался бодибилдингом, побеждал во всех мировых чемпионатах и, что совершенно очевидно, в какой-то момент стал лучшим в этом деле, моим императивом было не забронзоветь. Конечно, было здорово работать десять лет, тренироваться, соревноваться, но победы не были конечным продуктом. Для некоторых — да, но для меня они были только ступенью. Я был очень дисциплинирован в тренировках, и я стал очень дисциплинирован в работе над своим английским, актерской игрой, акцентом и прочими необходимыми навыками. Как только у меня начало получаться, я стал публичной персоной. Женился и вошел в семью, которая занималась политикой. Президент Буш назначил меня председателем совета по физическому здоровью, я оказался в Вашингтоне и работал с политиками.Тогда я понял, что меня тянет в эту сферу. Кроме того, у меня есть должная дисциплина. Так что, когда подошли выборы губернатора штата Калифорния, я просто сказал себе: «Я только что закончил промокампанию нового „Терминатора“. Из серьезных обязательств перед другими картинами у меня только один проект, и я объясню Дэнни ДеВито, почему не смогу им заняться». Два месяца спустя я был губернатором. Это был серьезный вызов — отказаться от актерской игры и погрузиться в совершенно другую работу на семь лет. Но я всегда знал, что этот этап будет временным, что я вернусь в кино. Сейчас я занимаюсь USC Schwarzenegger Institute, у нас есть организация по защите окружающей среды, фонд, занимающийся образованием… А главное, я вернулся в кино.
Наталья Хиггинсон