-133... Правила жизни на Esquire.
Петр Тодоровский/Режиссер, умер в 2013 году в возрасте 87 лет в Москве
* Ум и талант не всегда совмещаются в человеке. Есть хорошая пословица: «Чем глупее фермер, тем крупней картофель». Это часто бывает в искусстве.
* Испытание сытостью иногда труднее испытания бедностью.
* Мои актрисы часто получали призы. Яковлева, Чурикова, Гурченко. Меня называют дамским мастером. Но это неправда.
* Писать очень хорошо с шести-семи утра. Встаешь, душ, завтрак и за стол. Компьютер я не признаю, у меня старая машинка, «Эрика». Люблю, как она стучит в тишине.
* Чем драматичней съемки, тем лучше выходит фильм.
* Я знаю, что значит голод. В 1932-м я выбирал из веника пупырыщки, толок их с гнилой свеклой. Называлось это «матарженики».
* Меня номинировали на «Оскар»В 1983 году поставил прославленную картину «Военно-полевой роман», выдвинутую на премию «Оскар» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке»., но к этой поездке я отнесся спокойно. Наши были в Афганистане. Аэрофлот выгнали из Америки. Так что я понимал... . И еще была проблема со смокингом. У меня никакого смокинга не было. На «Мосфильме» нашли какой-то из сукна толщиной в два пальца, подогнали. Жара 28 градусов. Все в легких смокингах. А я сижу в этой шинели. С бабочкой. Мне не до Оскара. Я оттуда выскочил как ошпаренный.
* Я помню конец оттепели. Никиту убрали. И стали опять закручивать гайки... То же самое и сейчас происходит, по-моему.
* Сериалы — это животное, которое проглатывает актеров.
* Когда первый раз идешь в атаку, не боишься. Бежишь, как теленок. Но после ранения, когда надо еще раз встать из окопов, ты совсем другой человек.
* Я прикипел к музыке с самого детства. И до сих пор нахожусь в прикипевшем состоянии. За день я два-три раза подхожу к гитаре. Сижу, что-то бренькаю. Ищу решение.
* У меня было не так много женщин. Не могу похвалиться, что я был такой уж «ловеласенко».
* Я был комендантом немецкого городка на Эльбе. Мне дали задание: искать семьи видных нацистов, которые не успели перебежать к американцам. Нам донесли , что в городе спряталась племянница фельдмаршала Паулюса. Красивая, восемнадцатилетная девка. Мы устроили облаву, но она успела убежать через окно прямо в рожь, в поля. Но мы ее поймали. Я устроил ее официанткой в комендатуру, и на третий день мы стали с ней жить. Я хорошо ее помню, Ханнелору. Она была зенитчицей, хвалилась, что сбила американский самолет, рассказывала, что ребенком сидела на коленях у Гитлера. И отдалась в последнюю минуту какому-то немцу, солдату, в развалинах, чтобы не достаться русскому. А потом меня утром застал с ней в постели начальник политотдела корпуса полковник Долгополов. И ее увезли.
* Люди крепко пьющие проживают 63-64 года. И все.
* Я встречал людей, нафаршированных знаниями. Но по жизни — дурак дураком.
* Говорят, режиссер умирает в актере. Так надо умереть в хорошем актере. А в плохом сколько не умирай...
* Сейчас сложно собрать хорошую съемочную группу. Все в позе. Всем нужна лучшая аппаратура. А я снял «Военно-полевой роман» на две ручных камеры, для хроникеров.
* В молодости легко быть счастливым.
* Есть люди, которые карабкаются, что-то пытаются доказать. А некоторые просто сидят и наблюдают, как вода течет в реке, как дерутся воробьи за корку хлеба. Надо находить для этого время. Которое не находило наше поколение. Только работать, работать, работать! Мне трудно представить себя неработающим.
* Я технически совершенно неприспособленный человек. Несмотря на то, что закончил операторский факультет. Нас учил Голдовский, отец Марины Голдовской, так он такие выводил формулы по светотехнике. Он весь в мелу, мы сидим, как дубари. Когда на экзамене кому-нибудь попадалась такая формула, он отворачивался и вставал у окна, а мы из-под стола доставали книги. А потом говорил: «Петя, вы уже переписали? Ну хорошо, давайте зачетку».
* Я был однажды в Карловых Варах, в жюри. И понял, как там все происходит. Ты мне, я тебе.
* Я смотрю футбол без звука. Я все понимаю. Зачем мне комментарии. (коментарии обычно умеют все только портить)
* Я делал операцию на сердце в Мюнхене. На следующий день в моей двухместной палате открывается дверь, на пороге стоит высокий, симпатичный такой мужчина. Говорит мне: «НКВД? КГБ?». Выяснилось, что он 28 апреля 1945 года мальчиком попал в плен. И четыре года под Ижевском отмахал в тайге. Он мне как-то показывает: «Осколок русской мины у меня прошел вот тут». А я говорю: «А я — минометчик». И мы, как дураки, смеемся.
* Самое веселое время — год так 1965-й. Я жил тогда в Одессе. Помню, «Современник» был на гастролях. Кто-то позвонил, нас приглашают в какой-то дом, там будет «Современник». Пьянка была жуткая. Были и Олег (Ефремов) , и Женя (Евстигнеев) . Закуски никакой, одни арбузы. В два часа ночи приехала дежурная машина со студии и нам сообщили, что нашу комнату в общежитии обокрали. Мы приехали, а там уже милиционер с собакой. Унесли все. Мы в чем были, в том и остались. Но все уже были сильно выпившие. Олег бегал с собакой, искал следы, милиционер тоже был пьян. Достали снова где-то водку, вино, и во дворе ночью все продолжалось. А что обокрали... какая разница.
* У меня не было режиссерского образования. Одна интуиция. Я всегда держался на первом ощущении от сцены, на ее запахе.
* Я люблю ездить на машине. Раньше уезжал за город и гнал. Это была свобода. От семьи, от работы.
* Мне надо рассказывать кому-то сценарий, тогда он хорошо идет. А профессионал никогда ничего не рассказывает. Никогда.
* Одежда меня никогда не волновала. Вот Марлен (Хуциев) — я был потрясен — может долго стоять, выбирать рубашку в полосочку. Он смотрит, что одна полоска идет не так. Линии не сходятся.. Я даже ему завидовал. Он мне говорил: «Петь, а почему ты без галстука?» А я: " А ты видел, чтобы Саша Володин ходил в галстуке?«. Я был потрясен, когда Ельцин вручал Володину Госпремию, кто-то его заставил надеть галстук. Я думаю, что когда он сел на место, он тут же его скомкал
* В военном училище мне дали обувь 42-го размера. А у меня 43-й. И целый день на морозе были занятия, закаляли, готовили к окопам. Пальцы большие были обморожены. До сих пор страдаю.
* Не люблю очень образованных женщин. Которые несут себя со страшной силой. Это становится противно.
* Я никогда не считал деньги. И когда они посыпались после «Интердевочки», я не знал, что с ними делать. Я сам не мог даже догадаться, что на них можно купить дачу.
* Все, что во мне есть хорошего, идет от матери.
* Главное в жизни — любовь. (единственное в жизни - любовь)
* Когда строят дом, у него есть «нулевой цикл». Фундамент. Важно, чтобы у тебя был хороший «нулевой цикл», который закладывается в детстве. У меня не было хорошего.
* Я могу преодолеть все, чтобы снять то, что я хочу. И никто меня остановить не сможет. Я научился этому у Марлена Хуциева. Это тихий, интеллигентный, но железной воли человек, который, когда уже все падают в обморок, продолжает свое дело.
* Когда мы снимали «Весну на Заречной», там есть сцена, где героиня должна была заплакать, а она не плакала и не плакала. Наконец, после обеда вернулись, а она не плачет. А по тем временам надо было точно сдать картину минуту в минуту, иначе студия лишалась премии. Операторы сидели, фокус был, свет стоял, а она сидела на чемодане и не могла заплакать. Тогда два режиссера отошли в сторонку, пошептались, подошел один из них и сзади со всего размаху врезал ей по щеке. Она свалилась с чемодана на пол и стала реветь как корова. Ей кричат: «Текст! Текст!». До нее еле дошло. Такие тоже разрешаются методы. Я этого не знал ничего.
* Гердт был мой ближайший друг. Ближе никого не было. Он мне все замещал. Все. Потом я остался без этого. Мне подарил Бог Гердта, Володина, Марлена, конечно.
* Может, я не был бы режиссером, если бы не мой друг Поженян. По тем временам, чтобы оператор получил постановку... Он полетел в Киев к министру, на коленях читал стихи, сочинил про этого министра поэму. И тот подписал.
* Гриша вообще — колоритная фигура. Я называл его «груда тел и суматоха явлений». Когда он учился в Литинституте, после очередной драки его вызвал ректор и сказал: «Чтоб вашей ноги тут не было». Он встал на руки и вышел из кабинета.
* Марлен считает: «Черт с ним, что тогда была цензура жестокая. Но были какие-то правила игры. Какой-то порядок. Сейчас же просто делают, что хотят».
* Как-то мы с Евстигнеевым поехали зарабатывать деньги. В Кировоград, после фильма «Любимая женщина механика Гаврилова». Выступали три раза в день. Утром сеанс, днем и вечером. Директрисе кинотеатра он сказал: «Здесь за шторой всегда должен стоять коньяк». Он любил. У него, правда, и с собой всегда было.Джоди Фостер/Актриса, 51 год, Лос-Анджелес
* Я ни разу не возвращалась со съемок домой в гриме. Мать как-то сказала мне: «Когда рабочий день заканчивается, ты заканчиваешь с работой». И с этим не поспоришь.
* Иногда я мечтаю о простой надомной работе — чтобы проводить вечера на диване, валяться с книгой и не чувствовать никакой ответственности за то, что будет происходить завтра. Но, слава богу, я никогда не думала над этим всерьез.
* Почему-то люди всегда удивляются, когда узнают, что я атеистка. (по-моему у нее на лице написано)
* Религия — это наука, изучать которую нужно обязательно. Ты должен знать, из-за чего ведутся все эти войны.
* Жестокость очень человечна и очень понятна. Но ни то, ни другое не делает ее допустимой.
* Я очень часто исполняла роли жертв, это правда. Но мне кажется, что вся мировая история женщин об этом и написана.
* Ты плохая мать, если ты полностью зависима от своих детей и во всем пытаешься их контролировать.
* Меньше всего я хочу знать, о чем говорят мои дети. Потому что я прекрасно помню, о чем в их возрасте разговаривала я.
* В любом возрасте гораздо интереснее проводить время с тем, кто старше или младше тебя — только не со сверстниками.
* Ни за какие деньги не вернусь в свои двадцать. Этот возраст полон опасений и страхов. А это то, с чем не стоит жить.
* Наверное, это очень страшно, когда твои дети стареют у тебя на глазах.
* Грустно, если ты провел детство, так толком его и не увидев.
* Моя мать вечно опаздывала, и в детстве это по-настоящему сводило меня с ума. Так что сейчас я всегда прихожу либо вовремя, либо чуть раньше. Как видите, воспитание детям иногда можно дать совершенно случайно.
* Я люблю европейское кино — ведь именно на нем я и выросла.
* Знание того, какими именно красками пользовался художник, и понимание его места в истории культуры не способны испортить тебе впечатления от его картин.
* Больше всего я люблю слушать режиссеров, рассуждающих о своих фильмах.
* Ответственность актера перед зрителем гораздо важнее, чем зритель может себе предположить.
* Быть понятым — не самая важная вещь в мире. По крайней мере, этого точно не нужно ни от кого ждать. (ждать не стоит,... а вот желать этого... посмотрим))
* Страх — эмоция номер один, которая заставляет наш разум прикладывать невероятные усилия, чтобы избавиться от него.
* Побеждать лучше, чем проигрывать. Хотя бы потому, что победитель всегда крепче спит.
* В твоей способности говорить «нет» именно тогда, когда этого хочется тебе, заложена по-настоящему невероятная сила. Я бы даже сказала — разрушительная.
* «Судьба» — очень удобное слово для тех, кто никогда не принимает решений. (а я верю и в то и вдругое)
* Это потрясающая комбинация: великий страх одиночества и отчаянная необходимость в уединении. Именно такое перетягивание каната мучило меня всю жизнь.
* Я бы хотела научиться вдохновлять себя сама.
* Нормальность — это не то, к чему надо стремиться. Это то, от чего надо бежать.
* Меня не смущают люди, которые быстро говорят. Если ты можешь быстро говорить — значит, можешь быстро думать.
* Это правда, мне действительно очень нравится Лос-Анджелес. Я выросла здесь, и теперь уже ничего не могу поделать с этой любовью. Это город, где многие проблемы ты можешь решить, просто отправившись на пляж — сыграть в волейбол или что-то типа того.
* Если когда-нибудь я сдуюсь, то я постараюсь сделать это так, как не делал еще никто другой.
* Я не помню, сколько будет восемью семь. Но я могу пересказать все, что вы мне сейчас сказали.
* Мне кажется, женщины здорово умнеют к сорока.Кристофер Уокен/Актер, 70 лет, Уилтон, Коннектикут
* Утро — вот лучшее время для того, чтобы посмотреть кино.
* В моем детстве был один человек, который постоянно говорил мне: «А ты дерзкий, парниша». Сколько я себя помню, он вечно посмеивался вначале — типа, ха-ха-ха, — а потом говорил это. И все свое детство я гадал, что же это значит. А потом я вырос и вдруг осознал, что это просто наставление, инструкция. Скажи что-то ребенку — и он будет помнить это до старости. Так вот, мне кажется, что я дерзкий. А возможно, меня просто в этом убедили.
* Как-то раз, несколько лет назад, я вышел из комнаты. Это был какой-то важный разговор или что-то вроде того. В общем, он смертельно мне надоел, и я вышел из комнаты. И тут какой-то парень окликнул меня: «Эй, Крис!» Я замер и повернулся к нему. А он просто посмотрел на меня и сказал: «Береги себя». С тех пор прошло довольно много лет, но я никак не могу забыть это. Снова, снова и снова я говорю: «Береги себя». Отличный совет.
* От своего отца я получил прекрасный урок. Он держал небольшую булочную, которую раз в неделю обязательно закрывал на один день. Да, он закрывал ее, но никуда не уходил и не делал в этот день ничего другого. И все потому, что он просто любил свою булочную. Она не была для него работой.
* Моя первая роль была самой легкой работой на свете, потому что мне платили за то, что я был тем, кем был. Типа: «Что за роль?» — «Молочник» — «Так я и есть молочник» — «Отлично» — «Эй, я молочник, вот ваше молоко» — «Снято, спасибо, вы свободны».
* Я помню, как тот агент, который работал со мной в самом начале, сказал мне: «Ну вот, теперь ты в Лос-Анджелесе — отныне и навсегда. Но если кто-то приглашает тебя на вечеринку — не ходи. Останься лучше дома и посмотри кино». Только сейчас я понимаю, что он имел в виду. Он говорил мне: «Не свети своей рожей слишком часто. Пусть людям будет по-настоящему приятно увидеть ее в какой-то из дней».
* Моя прическа стала знаменитой намного раньше, чем я сам.
* Со мной не нужно ничего делать, чтобы я выглядел жестоким и злым. Да, я был симпатичнее, когда был моложе. Но сейчас я нравлюсь себе больше. (наверное, ко мне тоже такое изречение относится)
* Так получилось, что я никогда не играл настоящих героев. Особенно тех, кому в конце достается красивая девушка.
* Я всегда был характерным актером, хотя никогда не понимал до конца, что это означает.
* Я хочу играть тех, кто понятен зрителю. Посмотрите, это Крис. Крис хочет поработить мир, затопить Калифорнию и к чертям перестрелять всех в этой комнате. Спасибо за внимание.
* Ненавижу оружие. Как только оно оказывается в моих руках, я стараюсь избавиться от него как можно скорее — так же, как вы стряхиваете с руки упавшую с дерева многоножку.
* Я больший пацифист, чем людям обычно кажется.
* Самый страшный момент в моей жизни — та ночь, когда где-то в океане схлестнулись интересы Кеннеди и Хрущева (имеется в виду Карибский кризис 1962 года. — Esquire). Я помню, что, слушая новости об этом, я сидел в машине, и мне было по-настоящему страшно.
* Я люблю слушать радиоинтервью. Интервью — это вообще вещь из моего особого списка, куда я заношу все, чем бы я занялся, если бы не был так ленив. Ведь это же потрясающе: два человека, которые говорят и которых никто не видит.
* Если ты хочешь научиться строить дома — построй дом. Никого ни о чем не спрашивай — просто построй дом.
* Я очень многое успел сделать. У меня даже были такие фильмы, которые я сам не смотрел.
* Сценарии сегодня, как правило, незавершенные и очень сырые. Начинаются съемки, и многое в них меняется. Так бывает у всех, но только не у Тарантино. У него толстенные сценарии, в которых прописано все: диалоги, реакции — все. Так что тебе остается просто заучивать роль. Как в классической пьесе.
* Мои любимые персонажи — это персонажи из моих самых успешных фильмов.
* Я не люблю неожиданности и ненавижу сюрпризы. Строго как актер я хочу заранее увидеть сумму в чеке.
* Меня очень часто лишают вещей, на которые я положил глаз. Например, когда мы снимали «Бэтмен возвращается» (фильм Тима Бертона 1992 года. — Esquire), у меня был целый ящик всяких забавных костюмов и штук. И к последнему съемочному дню я уже хорошо знал, что именно я бы хотел забрать домой. У меня были прекрасные наручники и куча всего остального. Но когда мы сняли последнюю сцену и я вернулся к себе в гримерную, я обнаружил, что все пропало. Они забрали все! Абсолютно все.
* В лучшие свои моменты жизнь бывает особо непредсказуема.
* Импровизация великолепна только в том случае, если ты знаешь, куда она заведет.
* Я люблю жизнь в глуши — там тихо и прекрасно. Рядом с моим домом живут полчища опоссумов, скунсов и целая армия енотов. Они постоянно пробираются в дом через дверцу для кошки и даже приводят своих детей. Бывает, я прихожу ночью на кухню, а они сидят там кучей и пожирают кошачью еду.
* Я делаю одно и то же каждый день. Одно и то же. Я ем в одно и то же время, встаю в одно и то же время. Делаю одинаковые вещи в одинаковом порядке. Я читаю, потом пью кофе, потом работаю со сценариями, потом занимаюсь на тренажере, а потом готовлю себе что-нибудь поесть.
* Я очень терпеливый. Я люблю смотреть, как сохнет краска.
* Я верю в абсолютную непререкаемую пользу чистоты.
* Я любил спагетти, и я любил их готовить. Раньше я ел их каждый день и весил на тридцать фунтов (около 13 килограммов. — Esquire) больше, чем сейчас. Но нет, так нельзя, так нельзя, говорил я себе. Еще я любил мороженое. Просто любил смотреть телевизор и жрать мороженое — прямо как десятилетний школьник. Но больше я его не ем. И не пью пива. Пиво, спагетти и мороженое — вот чего нет в моей жизни.
* Гольф — это поистине загадочное времяпрепровождение. Я знавал людей — и это мои хорошие друзья, — которые впадали в одержимость, тренируя удары и обсуждая их. Я понимаю спорт в целом — тот спорт, от которого твое тело получает пользу, — бег или велосипед. Но не гольф. Хотя бы потому, что ты все время вынужден торчать под солнцем. Это же просто пытка какая-то.
* Кажется, это научный факт, что вопросительный знак произошел от египетского иероглифа, символизирующего уходящую кошку. Как хвост, понимаете?
* Костюм медведя — это очень смешно. Как и сами медведи.
* Есть две вещи, которые роднят страх со смехом, — встряска и дезориентация.
* Смех всегда казался мне проявлением нервозности. Животные никогда не смеются, так что наши улыбки — это всего лишь то, что осталось у нас от предупреждающего оскала.
* Мне все надоело, все. Поэтому недавно я позвонил своему агенту и сказал: «Мне вечно приходится играть каких-то странных болезненных типов. И с этими типами всегда что-то не так, что-то чертовски непоправимо не так. Я устал от этого. Мне нужны роли, как у Фреда Макмюррея (знаменитый американский актер. — Esquire). Я хочу роль, — сказал я ему, — где у меня будут дети, собака, дом, и мои дети будут говорить мне «Как нам следует жить, папочка?», а я буду отвечать им: «Берегите себя».
* Ненавижу зоопарки.